Она застегнула пуговицы до подбородка и села к столу. Ждать больше некуда, нужно отправить ему письмо. Тонкими слоями краски она покрыла бумагу поверх текста, и запечатала.
«Ты только не три. Иначе охра покроет твои пальцы и просочиться в кровь, заставляя её искать выход, которого нет. Не в висках, не в ступнях, уж тем более, в сердце, нет выхода. Потоки красного будут бешеными лисицами метаться по твоему телу, унося разум прочь. Как можно дальше от мира, в котором мы могли быть вместе.
Бежать, как две дикие кошки под лунным сиянием. Касаясь друг друга боками и слизывая пыльцу с щёк. Ответы, пророчества и тайные знаки я бы искала с тех пор на твоих ладонях. А ты бы узнал о всех женщинах мира, вглядываясь в мои разноцветные глаза. Давай найдём музыку?
Чтоб все эти осколки и клочья, что остались от нас, обретая ритмичность, смогли стать узором. А когда притяжение совьёт нас в нерасплетаемый узел, мы вспыхнем, чтобы сгореть и улететь пеплом по воздуху выше.
От прикосновения животов, как будто самые несгораемые наши кости хотели стучать друг о друга, без лишних помех плоти.
Мы могли бы остаться тут. Утром, в чёрной копоти костров на берегу океана. Не искать в золе прошлое, не гадать о будущем. Навсегда вместе. Кстати, мы никогда не умрём. Или же будем жить только пару секунд. Страшно, не правда ли?
Я до сих пор не верю, что ты испугался. До сих пор выбираю тебе подарки на новый год и, как безумная, покупаю душистые травы – лаванда, мята, смородина. Только б не чувствовать твоего запаха, мягкого – у начала висков, острого – у середины спины, точно между лопаток.
Когда ты откроешь письмо, не принюхивайся, ведь я покрыла его голубой, летучей пылью, которую, если вдохнёшь, то узнаешь, каким бы спокойным и ясным мог стать наш с тобой мир. И мысли твои будут тихими волнами набегать на берег той невозможной земли. Вдохнув голубой, ты сможешь видеть так далеко, что никогда больше не захочешь закрыть глаза.
Мы могли бы пойти далеко, сделать своим этот мир и подарить его нашим детям, похожим на маленьких атлантов. Найти свой лес и уже никуда не спешить. Мне просто нужно было стать терпеливой, не мечтать о ночных побегах к вишнёвым рекам с винной водой.
Прикрывать твою спину. А во время бури не взбираться на самый высокий утёс, чтоб выкрикивать урагану, а просто быть рядом. Готовить еду, улыбаться шуткам и перебирать пряжу. Любить наш дом и научиться выдерживать запертые двери. Мы обязательно умрём в этом мире. Светлоголовые старцы, обошедшие землю по кругу, не в поиске, а в любви.
Прости, что я испугалась. Этого тоже не будет. И, каждый раз, проходя по улице вечером, заглядывая в открытые окна, где семьи, прощай меня заново. Знаешь, от запахов пирогов с корицей и свежей постели, хорошо помогает чеснок. Я натёрла им обратную сторону бумаги, не благодари.
А если ты окажешься очень упорным, и краска письма под твоими пальцами раствориться, тебе останется белый лист, похожий на лунный глаз. И это белое будет опасней цветного. Не вглядывайся, под мутной овсяной жижей, ты увидишь тот мир, в котором мы никогда не встречались.
Мы жили поблизости, но, каждый день, начиная свой путь, бесполыми белесыми пузырями поднимались к поверхности, просто касаясь друг друга краями. Бессмысленно булькали: «Вы в этой очереди, нет, вон тот мужчина». Выпуклыми незрячими глазами таращились друг на друга и уплывали за кормом, на свет.
Ты бы подумал про меня: «Странные волосы у неё, будто недавно был смерч», я бы подумала: «Как же он так быстро ходит этими не удобными ногами». В общем, не важно, насколько мы живы в том мире, где время легко повторяет сегодняшний день с минимальным отличием, раз, ещё раз и другой.
Твоя жена была самой красивой рыбкой нашего аквариума, а я бы тыкалась целый день в стекло скользким лбом, всё вспоминая, на что же похоже настоящее море. У нас будет всё, по-отдельности. Я смогла, наконец, полюбить быт, потому, что больше любить было нечего. А ты гордился бы собой каждый день.
Кроме того раза, что увидел в ручье блестящее, быстро упал на колени, окунул руки по локоть, испортив пиджак. Но в ледяной воде почувствовал только гладкие рыбьи спины. Они толи ласкали, толи тянули тебя ещё глубже».
Как же доставить письмо? Она подошла к балкону и стала смотреть. Отыскав на горизонте точку, закрыла глаза, стала ждать, пока точка не развернётся в крылатую птицу.
И, уже в самых сумерках, птица вернулась к хозяйке, что бы, укрыв город тенью, отправиться путь. «Вся ночь впереди, мы его точно найдём. Ты подаришь письмо и сможешь вернуться».
